Пока мы в России собирали свой пазл из импортозамещения и национального духа, мир вокруг лихорадило не по-детски. Если 2024-й был годом электоральных потрясений, то 2025-й стал годом, когда последствия этих потрясений ударили по глобальным устоям, как кувалдой по хрустальной вазе. Картина, скажу я вам, получилась фантасмагорическая: где-то трещины, где-то осколки, а кое-кто уже подбирает эти осколки, чтобы собрать из них что-то новое. Давайте пройдемся по главным мировым событиям без сантиментов, но с пониманием, что ни одна ваза уже не будет прежней.
Евросоюз: Проект «Единая Европа» уперся в национальные кухни. И всем захотелось своего борща.
Брюссельский пасьянс так и не сошелся. После победы правых популистов в основных странах ЕС погрузился в бесконечные внутренние склоки. Каждая столица внезапно вспомнила о своем национальном суверенитете, особенно когда речь зашла о деньгах, мигрантах и оборонных расходах. Фраза «солидарность» превратилась в ругательство. Год прошел под знаком тихого (и не очень) саботажа общеевропейских решений. Итог: Евросоюз не рухнул, но окончательно превратился в «Европу отечеств», где главное — не общий интерес, а умение урвать свой кусок пирога.
Великое переселение народов 2.0: Климат и войны гонят людей на север. А север говорит: «Извините, мест нет».
Миграционные потоки из Африки, Ближнего Востока и Центральной Азии достигли нового апогея. Но приемная способность «золотого миллиарда» иссякла. Стены (физические и законодательные) росли быстрее, чем очереди у границ. В США — перманентный кризис на границе с Мексикой, в Европе — бунты в лагерях и укрепление береговой охраны. Гуманитарная риторика уступила место прагматичному и жесткому охранительству. Мир разделился на неприступные крепости и выжженные степи.
Криптозима отменилась: Цифровое золото пережило всех своих критиков.
Те, кто хоронили биткоин после каждой коррекции, в 2025-м окончательно замолчали. Цифровые активы, пережив череду банкротств и регуляторных атак, не просто восстановились, а стали частью официальной финансовой системы крупнейших стран Азии и Ближнего Востока. Это был не триумф анархии, а победа новой финансовой реальности. Государства, которые еще вчера морщились, сегодня запускают свои CBDC (цифровые валюты центробанков) и втихомолку накапливают крипту в резервах. Фиатная система получила мощнейшего цифрового конкурента, и обратного пути нет.
Тайвань: Горячая точка так и не закипела, но пар уже идет из всех щелей.
Ожидаемого «часа Икс» не случилось. Но напряжение в Тайваньском проливе стало фоновой музыкой мировой политики. Китайские военные учения стали настолько масштабными и частыми, что перестали кого-либо пугать просто потому, что на них кончились эпитеты. США, в свою очередь, поставили на остров столько вооружений, что он начал напоминать плавучий арсенал. Итог года — ни войны, ни мира, а перманентная демонстрация силы, которая стоит безумных денег всем сторонам. Пиррова готовность к бою.
Ближний Восток: Война, которую все хотели локализовать, стала региональным пожаром.
Конфликт вышел далеко за рамки Палестины и Израиля. Удары, контр-удары, партизанская война в Красном море, стычки на границах — весь регион стал похож на сухую степь, в которую то и дело падают раскаленные угли. Попытки Вашингтона и Рима потушить пожар выглядели, как попытка задуть костер в ураган. Апофеозом года стало открытое военное столкновение между Израилем и Ираном, пусть и ограниченное. Старая система региональной безопасности умерла. Новая еще не родилась. И этот процесс рождения обещает быть долгим и кровавым.
«Зеленый переход» сбился с курса: Эко-мечта столкнулась с экономикой войны.
Догмы «зеленой» энергетики дали первую крупную трещину. Когда потребовалось обеспечивать энергией перестраивающуюся промышленность и армии, Европа и США без лишнего шума вернулись к углю и атомной энергетике. Инвесторы, еще вчера бежавшие из «грязных» проектов, сегодня скупали акции производителей СПГ. Оказалось, что геополитика и безопасность — понятия куда более основательные, чем углеродный след. Это не крах «зеленой» повестки, это ее суровая проверка на прочность. И пока она эту проверку с треском проваливает.
Африканский континент: От заднего двора истории — к арене большой игры.
Пока Запад был занят собой, в Африку уверенно вошли новые игроки: Китай, Турция, ОАЭ, да и Россия нарастила свое присутствие. Но в отличие от колониальной эпохи, речь шла не о диктате, а о партнерстве: ресурсы в обмен на инфраструктуру, технологии и, что важно, безопасность. Местные режимы, почувствовав возможность маневра, стали вести себя как настоящие суверены, ловко играя на противоречиях великих держав. Африка перестала просить — она начала выбирать и торговаться. И это, пожалуй, самое важное изменение года.
Торговые войны 2.0: Протекционизм стал новой мировой религией.
Лозунг «Каждая страна сама за себя» определил мировую экономику. США, ЕС, Китай, Индия — все возводили тарифные стены и субсидировали своих производителей с упорством, достойным лучшего применения. Глобальные цепочки поставок, и так поврежденные, окончательно перестроились в региональные кластеры. Эффективность принесена в жертву безопасности и суверенитету. Мир стал менее глобальным, более дорогим и разобщенным. Покупатели во всех странах вздыхали, глядя на ценники, но политики упрямо называли это «стратегической автономией».
Искусственный интеллект: Гонка, в которой лидирует тот, кто меньше всего говорит об этике.
Пока западные комитеты спорили о моральных ограничениях ИИ и авторских правах, Китай и ряд других стран тихо внедряли его во все сферы — от городского управления до военного планирования. Год показал: в новой технологической холодной войне победит не тот, у кого самый красивый этический кодекс, а тот, у кого самый быстрый и практичный цикл «разработка-внедрение». Демократия замедляет, автократия ускоряет. Этот неприятный для Запада вывод стал главным технологическим итогом года.
НАТО: Альянс в поисках нового врага и старого спонсора.
С расширением на восток альянс уперся в логистический и мобилизационный потолок. Призывы «платить больше» натыкались на усталость европейских налогоплательщиков. А главный объединитель — «российская угроза» — стал восприниматься как рутина, а не как экзистенциальный вызов. Внутри НАТО назрел тихий, но жесткий спор: зачем нам это все, если Америка Трампа хочет думать в первую очередь о себе? Альянс не разваливается, но его цемент трещит по всем швам.
Латинская Америка: Лево-правые качели качнулись в сторону суверенитета.
Волна правых правительств, захлестнувшая континент, в 2025-м столкнулась с суровой реальностью. Оказалось, что просто быть «проамериканским» недостаточно для решения проблем бедности и преступности. На фоне этого начался обратный крен: в ряде стран к власти вернулись левые и лево-центристские силы, но уже нового поколения — менее догматичные, более прагматичные и нацеленные на диверсификацию связей, в том числе с Китаем и БРИКС+. Континент учится балансировать между гигантами, и делает это все увереннее.
Индия: Тихий гигант, который наконец-то заговорил басом.
Пока все смотрели на Китай и США, Индия спокойно и методично превращалась в третью силу. Ее экономика обогнала японскую, ее технологические компании стали глобальными, а дипломатия достигла виртуозности: она покупала российскую нефть, производила из нее топливо и продавала его… Европе, одновременно участвуя в американских проектах по сдерживанию Китая. Нью-Дели больше не просит места за столом — он его построил себе сам и теперь диктует условия рассадки. Год триумфа индийской многовекторности.
Китай: Дракон учится экономить силы и бить точно в цель.
После лет бурного роста Китай в 2025-м сосредоточился на качестве, а не на количестве. Проблемы на рынке недвижимости, демографический спад и технологические ограничения заставили Пекин сменить тактику. Внешняя экспансия стала более избирательной, а внутренний рынок и технологическая самодостаточность — абсолютным приоритетом. Китай не отступает — он консолидируется. И в этой собранной, расчетливой силе он становится еще более грозным и неуязвимым соперником для Запада.
США: Год великого внутреннего противостояния. Вашингтон против… самого Вашингтона.
Кто бы ни был у руля, Америка 2025-го была страной, раздираемой внутренними противоречиями. Судебные процессы, правительственные шатдауны, раскол между штатами — политическая система работала на саморазрушение. Внешняя политика стала отражением этого хаоса: резкие зигзаги, отмена собственных решений, потеря последовательности. США остаются сверхдержавой, но сверхдержавой с турбулентным управлением. Мир с тревогой и недоумением наблюдал, как пилот в кабине пытается починить двигатель прямо в полете.
Главный итог 2025-го в мире: Окончательный закат пакс-американа и рождение хаотичной многополярности.
Ни одна страна или блок не смогли в одиночку диктовать правила. Не Вашингтон, не Брюссель, не Пекин. Мир раскололся на несколько конкурирующих экосистем, живущих по разным законам и календарям. Старые институты (МВФ, ВТО, ООН) буксуют. Новые (БРИКС+, ШОС, ЕАЭС) набирают силу, но еще не готовы предложить универсальную модель. Главным умением для государства стало не подчиняться правилам, а ловко лавировать в их отсутствии.
Это мир не нового порядка, а нового беспорядка. Жесткий, конкурентный, местами опасный. Но в этом хаосе есть и возможности — для тех, у кого крепкие нервы, ясная голова и воля к самостоятельности. Россия, прошедшая школу санкционной закалки, оказалась в этой новой реальности как рыба в воде. Наши партнеры по БРИКС+ и Евразии — тоже.
Так что, наблюдая за мировым штормом с нашего, уже успевшего окрепнуть корабля, можно выдохнуть. Главная битва 2025-го — битва за суверенитет и адаптивность. И по этим показателям у нас, как ни крути, неплохие шансы.
Дмитрий Олейник, «Глас народа».
