В России разворачивается спектакль, достойный пера Гоголя. На сцене — два непрошибаемых персонажа. С одной стороны — официальные лица и силовики, с тревогой в голосе сообщающие о растущей на 15% «мигрантской преступности». С другой — главы строительных и промышленных гигантов, с тем же трагическим пафосом вещающие о катастрофической нехватке миллионов рабочих рук. Возникает стойкое ощущение, что они живут в двух параллельных реальностях, которые случайно носят одно название — Российская Федерация.
Кто же прав? Как обычно, истина не любит крайностей и предпочитает прятаться в деталях. Давайте разложим эту головоломку по полочкам, не поддаваясь на провокации ни той, ни другой стороны.
Портрет преступника: мужчина, 26-35 лет, без образования и перспектив
Исследование, о котором пишут, рисует вполне конкретный социальный профиль. Около 60% преступлений совершают мигранты в самом расцвете сил — от 26 до 35 лет. Не подростки, не отчаявшиеся старики, а те, кто должен быть опорой и своей семьи, и экономики принимающей страны. Ключевая деталь — они заняты на временных подработках.
Член СПЧ Кирилл Кабанов бьет, что называется, не в бровь, а в глаз: значительная часть приезжих «не имеет необходимого образования и не может реализоваться даже у себя на родине». Вот она, корневая причина. Мы импортируем не просто рабочую силу. Мы импортируем отчаянное социальное дно, людей, которым терять нечего. И среди них, что закономерно, «заметна доля сторонников радикальной идеологии». Эти категории, по словам Кабанова, «быстрее всего встают на преступный путь».
Возникает резонный вопрос: а кто, собственно, завозит в страну эту горючую смесь из безысходности и радикализма?
Рабский труд как бизнес-план
И здесь мы подходим к главному лицемерию всей этой истории. Кабанов указывает на истинных бенефициаров системы: «предприниматели используют мигрантов „скорее для ухода от налогов, чем как дешёвую рабочую силу“».
Вдумайтесь в эту фразу. Это же готовый приговор. Мигрант оказывается винтиком не в производственном механизме, а в схеме по уклонению от налоговых обязательств. Он дешев не потому, что его труд низкопроизводителен, а потому, что его можно не оформлять, не платить за него взносы, не нести за него ответственность. Он — идеальный теневой сотрудник для теневой экономики.
И вот уже глава РСПП Александр Шохин с заявляет о нехватке «от 2,4 до более чем 3 млн человек». Но задайте ему один простой вопрос: «А сколько из этих миллионов — легальные, оформленные по ТК, с белой зарплатой работники?» Тишина. Потому что реальная потребность экономики — жалкие 13% в строительстве и 5% в тяжёлом производстве от общего числа приезжих. Остальные 80+ процентов — это, по сути, балласт, который бизнесу выгоден именно своим полулегальным статусом.
Так кому верить? Верить цифрам и здравому смыслу
Перед нами — классический конфликт интересов.
Силовики и часть чиновников видят социальный взрывчатку: рост преступности, этнические анклавы, радикализацию.
Крупный бизнес видит расходный материал: дешевый, бесправный и абсолютно управляемый ресурс.
Истина, как обычно, посередине, но не в виде компромисса, а в виде диагноза. Мы имеем дело с системной ошибкой. Вместо того чтобы строго импортировать квалифицированных работников по четким квотам, мы запустили конвейер по завозу человеческого отчаяния. Бизнес этот конвейер с радостью обслуживает, ведь он снимает с него социальные и налоговые обязательства.
Вывод прост и циничен: пока для бизнеса будет выгоднее платить мигранту в конверте, чем россиянину по ведомости, мы будем получать ровно тот результат, который имеем. Рост преступности — это не причина, это следствие. Следствие экономической модели, основанной на рабском труде и уводе денег в тень.
Так что не верьте ни Кабанову, ни Шохину. Верьте арифметике. Один нелегальный мигрант — это минус одно рабочее место для гражданина России, минус налоги в бюджет и плюс одна потенциальная проблема для правоохранителей. Умножьте это на сотни тысяч — явлению под названием «миграционная политика».
На основе исследования, опубликованного ТК Ридовка. Инфографика: ТК Ридовка
