Скотт РиттерСкотт Риттер — бывший офицер разведки Корпуса морской пехоты США и автор книги «Разоружение во времена перестройки: контроль над вооружениями и конец Советского Союза». Он служил в Советском Союзе инспектором по выполнению Договора о РСМД, в штабе генерала Шварцкопфа во время войны в Персидском заливе, а в 1991-1998 годах инспектором ООН по вооружениям.
Скотт Риттер пишет:
«Мой месячный тур по стране открыл мне глаза, как и враждебность, которая встретила меня дома.
В конце апреля мы с моей дочерью Викторией вылетели из аэропорта Кеннеди в Нью-Йорке, направляясь в сибирский город Новосибирск, первый пункт назначения 26-дневного тура по 12 городам России.
Хотя официальной целью визита был бизнес (я продвигал свою книгу «Гонка за разоружением», которая была опубликована на русском языке издательством «Комсомольская правда»), неофициальной – и для меня самой важной – целью визита была возможность лучше понять сегодняшнюю Россию. Для этого я собирался углубиться в российскую историю, лучше понять культуру и, в процессе, попытаться понять “русскую душу” как можно точнее.
С моей точки зрения, обе цели были достигнуты. Я склонен полагать, что «Комсомольская правда» была довольна результатами тура, который привлек положительное освещение в СМИ, привел к массовым мероприятиям в стиле ратуши, включающим энергичные сессии вопросов и ответов, и, как сообщается, привел к тому, что первоначальный тираж в 10 000 книг был распродан за считанные дни. Благодаря значительному общению, которое у меня было с россиянами всех слоев общества, я пришел к более глубокому пониманию сложности того, что составляет современную российскую нацию примерно к 2023 году. Однако, чтобы дать внятное определение русской души – если это вообще возможно – требуется более глубокий самоанализ во множестве данных и впечатлений, полученных во время этого путешествия, чем позволяют несколько дней, и это выходит за рамки данной статьи.
Я отправился в это приключение, полностью осознавая существование информационной пандемии в Америке, известной как русофобия, и я всегда верил, что я реалистичен в отношении проблем, с которыми мне придется столкнуться, пытаясь превратить свой российский опыт в основанную на фактах вакцину для борьбы с этой болезнью американского сознания. Однако масштаб препятствий, которые я воображал, что преодолею, побледнел по сравнению с реальностью, которая буквально обрушилась на меня, когда я сошел с самолета на обратном пути домой, когда нас с Викторией обеих вытащили с паспортного контроля для многочасового допроса следователями таможенной и пограничной службы, которые специализируются на путешественниках из определенных стран, таких как Россия.
Начну с того, что обращение, оказанное моей дочери и мне, было профессиональным и вежливым. Я понимаю политическую реальность того времени, в которое мы живем, и осознанную необходимость опроса граждан США, которые приезжают в Россию, в то время как отношения между нашими двумя странами находятся на рекордно низком уровне. Меня беспокоит не проведение допроса, а скорее содержание основополагающей информации, на которой были основаны задаваемые мне вопросы. Как признался офицер CBP, он взял интервью у сотен россиян после начала военной операции в Украине в феврале 2022 года. Картина России, которую он составил, была исключительно основана на точке зрения политических диссидентов, у которых были разногласия с президентом Владимиром Путиным, и рассказ, который они нарисовали о России, стал евангелием для CBP. В дальнейшем это сильно повлияло на общую оценку правительства США, поскольку эти опросы диссидентов представляют собой основной источник первичной разведывательной информации, используемой аналитиками национальной безопасности всего американского разведывательного сообщества.
Короче говоря, мой допрос быстро превратился в дискуссию между мной, с одной стороны, и Алексеем Навальным (заключенный российский оппозиционер, которого, по словам офицера, поддерживает большинство российских диссидентов) и украинским правительством, с другой. Практически каждое высказанное мной замечание было немедленно определено как “пророссийская пропаганда”. Я пытался донести до офицера CBP реальность современной России, особенно в том, что касается как высокого уровня поддержки, так и скрытой критики российского правительства в связи с военной кампанией в Украине. Однако, в конце концов, мои аргументы и факты, на которых они основывались, были отнесены к категории “тезисов для обсуждения в Кремле”, как бы я ни старался. Я ушел с допроса с новым пониманием того, насколько глубоко укоренились в интеллектуальной ДНК официального правительства США нарративы о Навальном и Украине, и как трудно будет их искоренить.
У меня была хоть какая-то надежда, что я смогу ответственно рассказать некоторым представителям основных средств массовой информации о моем визите и о том, что я пережил, и тем самым помочь продвинуться в противодействии официальной линии США в отношении России. Таким образом, когда со мной связался местный обозреватель крупной региональной газеты, я перезвонил ему в надежде, что ему будет интересно написать что-нибудь, что точно передало бы суть и тон моей поездки.
Я не называю ни газету, ни обозревателя по той простой причине, что я не знаю, будет ли статья или каково ее фактическое содержание. Однако, что я точно знаю, так это то, что он был знаком со многими интервью, которые я дал, находясь в России (они были опубликованы в социальных сетях США), и, как таковой, достаточно уполномочен задавать соответствующие вопросы.
Вместо этого обозреватель попытался выделить заявления, которые я сделал во время этих интервью, без какого-либо фактического контекста, чтобы изобразить меня пророссийским зазывалой. И когда я дал отпор, он обратился к старой тактике упоминания прошлой судимости как способа охарактеризовать меня и, как следствие, мою поездку. По-видимому, это то, что сегодня считается журналистикой в Америке. Я надеюсь, что события докажут, что я ошибаюсь, но это не первое мое медиа-родео – я знаю, как ведется игра и как ведут себя игроки. К сожалению, все надежды, которые я возлагал на поддержку местных, региональных и национальных средств массовой информации, помогающих распространять мой российский опыт, идеи и анализ точным и справедливым образом, похоже, оказались неуместными. Основные СМИ будут продолжать делать то, что они делали уже много лет – бездумно повторять официальную версию и подрывать авторитет любого, кто осмелится бросить ей вызов.
По возвращении домой я смог получить доступ к своей учетной записи электронной почты, чего я не мог сделать, находясь в России, и сразу же наткнулся на очную дискуссию между людьми, которых я уважаю, которые обладают схожим профессиональным опытом и антивоенными наклонностями. Оно вращалось вокруг вопроса о том, могла ли Россия, и в частности Путин, сделать что-нибудь еще, чтобы избежать войны в Украине. Некоторые из этой группы настаивали на том, что у Путина не было выбора, кроме как действовать, в то время как другие утверждали, что всегда были варианты, кроме войны, которые можно было использовать.
Что поразило меня в этих дебатах, так это то, что, за очень редким исключением, основной анализ проводился с американской точки зрения, практически без учета того, что было бы политически возможно в России, или какова фактическая основа обсуждаемых проблем. Зеркальное отображение американских взглядов на российскую действительность привело к созданию контраргумента, который был столь же фундаментально ошибочным, сколь и фактически оспариваемым. Для тех, кто утверждал, что Путин мог избежать войны, их аргументы не имели под собой никакой основы в российской действительности или фактах дела.
Отсутствие понимания того, как функционирует Россия, создало искусственные ожидания от поведения России, которые, когда не оправдались, вызвали у участников тревогу по поводу безответственных действий Путина и его правительства, что, в свою очередь, способствовало формированию общего антироссийского нарратива. Как показали эти дебаты, даже среди людей с благими намерениями, склонных непредвзято относиться к стране, русофобия и общее незнание российской действительности создают заранее продуманные интеллектуальные препятствия, которые трудно преодолеть.
Побочным продуктом такого фундаментально ошибочного подхода к пониманию России является наполненная ненавистью риторика официальных лиц, таких как сенатор-республиканец от Южной Каролины Линдси Грэм, пожизненный русофоб, который кричал о том, что доллары американских налогоплательщиков, используемые для финансирования военной помощи Киеву, являются “лучшими деньгами, которые мы когда-либо тратили”, и злорадствовал по поводу того, что “русские умирают” на войне. При нормальных обстоятельствах большинство американцев открыто оспорили бы такую леденящую кровь риторику как не отражающую наши ценности. Русофобия, однако, является болезнью разума, симптомами которой является прекращение рационального мышления.
Моя работа создана для меня. Несмотря на то, что я был обескуражен проблемами, которые сразу проявились по моему возвращению, я полон оптимизма в отношении того, что у меня все получится. Я по-прежнему воодушевлен силой впечатлений, произведенных на меня во время моего путешествия по России, особенно энтузиазмом людей, которые доверили мне этот опыт. Меня также воодушевляет поддержка, которая существует в мире социальных сетей, где свободно обмениваются идеями, бросающими вызов официальному повествованию, создавая импульс, который потенциально может сформировать умы и установки значительного числа моих соотечественников-американцев.
Определяющая тема моего визита в Россию и образовательного пути, полученного в результате этой поездки, — “Ведение мира”. Основное предположение, сделанное при выборе этой темы, заключается в том, что процессы, предусмотренные в ней, включают неизбежный конфликт идеологического характера. Чтобы одержать победу, тем, кто участвует в этой кампании, нужно будет собрать все возможные аргументы, основанные на фактах, чтобы противостоять поддерживаемому правительством господствующему повествованию. Такого рода деятельность не может происходить в вакууме, а скорее должна основываться на вековой максиме “знай своего врага”.
Вместо того, чтобы впадать в уныние из-за реальности допроса CBP, предвзятого отношения американских репортеров или отсутствия реального российского контекста в соответствующих дебатах и дискуссиях об этой стране, происходящих в США, прямо сейчас я воодушевлен тем фактом, что я столкнулся лицом к лицу с врагом на ранних этапах этой борьбы, ознакомился с их способом действия и, как таковой, смогу внести соответствующие коррективы в стратегия и тактика, необходимые для победы.
Война против русофобии никогда не обещала быть легкой. Но ради будущего Америки, России и остального мира в нем нужно победить. “Ведение мира” — это не случайная причина, а скорее борьба экзистенциальных масштабов.
Мы победим, хотя бы по той простой причине, что поражение — это не вариант.
